Все это – типичное поведение сутенеров, цель которого – сломить волю девушки. Меня держали там долгое время. Я умоляла их выпустить меня оттуда, потому что была голодна, но меня выпустили только тогда, когда я согласилась на них работать. Некоторое время, около полугода, они торговали мной, как собственностью. Домой меня не отпускали. Несколько раз я пыталась скрыться, но меня ловили и делали мне очень больно. Позже меня перепродали другим сутенерам.
И немного конкретики… Проституция в Украине запрещена. Непосредственное предоставление сексуальных услуг подпадает под административную ответственность - штраф до 3200 гривен или общественные работы. Однако за содержание публичных домов или сутенерство предусмотрено более жесткое уголовное наказание вплоть до лишения свободы на срок до 15 лет.
К ним обращаются разные девушки, замечает она, и стоящие на трассе, и даже так называемые «элитные девушки», хотя и значительно реже. Кому-то нужна правовая защита, кому-то психологическая поддержка, кто решил выйти из профессии и на этом пути столкнулся со значительными препятствиями, кто пострадал от насилия, но получив помощь, даже не думает оставлять оказывать сексуальные услуги за деньги. В конце концов, как и наша героиня, ожидающая мужчину, что сможет взять на себя обязанность снабжать ее с ребенком. А пока она продолжает зарабатывать на свой кусок хлеба, не слишком волнуясь вопросами легализации или декриминализации проституции в нашей стране. Сделав 16 лет назад свой выбор, он просто продолжает с ним жить… правильно или нет, а как есть…
Все это – типичное поведение сутенеров, цель которого – сломить волю девушки. Меня держали там долгое время. Я умоляла их выпустить меня оттуда, потому что была голодна, но меня выпустили только тогда, когда я согласилась на них работать. Некоторое время, около полугода, они торговали мной, как собственностью. Домой меня не отпускали. Несколько раз я пыталась скрыться, но меня ловили и делали мне очень больно. Позже меня перепродали другим сутенерам.
По ее словам, девушки на самом деле не часто обращаются в правоохранительные органы за защитой, поскольку в первую очередь боятся разоблачения того, что занимаются полулегальным для нашей страны бизнесом, а с другой стороны, ни для кого не секрет, что нередко и сами правоохранители. крышуют» этот бизнес.
Я заработала 400 долларов, но не стала тратиться на такси. Я уехала домой на метро и отдала почти все деньги бабушке, которая не спросила, откуда они у меня появились. На следующей неделе я вернулась на то же место. Бабушка, похоже, была довольна, когда я снова принесла домой деньги. Но на третий раз двое мужчин, угрожая пистолетами, запихали меня в багажник своей машины. Они поступили так потому, что у меня "не было представителя" на той улице, как они это назвали. Но на тот момент я видела лишь немного света в багажнике, а потом снова лицо этих двух мужчин с пистолетами. Сначала меня увезли в открытое поле и там изнасиловали. Затем – в гостиничный номер, где они заперли меня в шкафу.
Я отработала шлюхой 14 или 15 лет, прежде чем начала употреблять наркотики. Но рано или поздно, исчерпав все свои ресурсы, после того как тебя душили подушкой или резали ножом, твоя система нуждается в любом допинге для мужества. Я была шлюхой 25 лет и не видела ни одного способа с этим порвать. Но однажды – это было 1 апреля 1997 и мне было почти 40 – клиент выбросил меня из машины. Мое платье зацепилось за дверь, и он протащил меня шесть кварталов по асфальту. Я содрала всю кожу с одной стороны лица и тела.
Несмотря на нелегальный статус проституции, в Украине насчитывается более 80 тысяч секс-работников, которые, несмотря на запреты и штрафы, продолжают предоставлять интимные услуги за деньги. В 2015 году нардеп от «Самопомощи» Андрей Немировский зарегистрировал в парламенте законопроект, в котором предлагал предоставить секс-работникам статус физических лиц-предпринимателей. От легализации проституции он ожидал увеличения доходов в госбюджет в четыре миллиарда гривен. Правда, документ подвергли критике как правозащитники, которые указали на низкий уровень юридической грамотности, так и коллеги депутата по фракции. В результате Немировский отозвал законопроект.
Я выросла в 1960-е в чикагском Вест-Сайде. Моя мама умерла, когда мне было полгода. Ей было всего шестнадцать, и я так и не узнала, от чего она умерла – бабушка, регулярно заглядывающая в рюмку, не хотела мне говорить. По официальной версии, смерть наступила "по естественным причинам". Я в это не верю. Разве в шестнадцать лет умирают "по естественным причинам"? Меня успокаивает мысль о том, что Бог решил забрать его к себе. Слышала, что она была очень красива и обладала хорошим чувством юмора. Этому я верю, потому что и у меня оно прекрасно.
В то же время я постоянно чувствовала страх. Я не понимала, виновата ли я в том, что со мной происходит. Может быть, это со мной что-то не так, думала я. Хотя я была умна, постепенно забросила обучение. В начале 1970-х я уже совсем не умела говорить "нет". Если соседские ребята говорили, что я им нравлюсь или что-то хорошее для меня делали, я ни в чем им не отказывала. В четырнадцать у меня было двое детей от соседей, две маленькие девочки. Бабушка начала говорить, что я должен что-то зарабатывать, чтобы прокормить этих детей. В хате не хватало еды, не было почти ничего.